Наткнулись на занятное обсуждение рассказа Льва Толстого «Косточка» — почему родители пересчитывали сливы, неужели дети не могли есть фрукты свободно? Люди строили разные версии: фрукты были редкостью; считалось, что это бесполезная, дорогая еда и давать их детям — расточительство; тогда считали, что детям вредны свежие фрукты… А мы решили позвать экспертов и выяснить, есть ли в этой дискуссии рацзерно и почему именно сливы, а не другие лакомства стали завязкой «воспитательного» рассказа.
«Косточка» (быль) — один из поучительных микрорассказов для детей, вошедших в сборник «Новая азбука» (1875 г.). Текст очень короткий — вот он целиком:
Косточка
Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и всё нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он всё ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит — одной нет. Она сказала отцу.
За обедом отец и говорит: «А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?». Все сказали: «Нет». Ваня покраснел, как рак, и сказал тоже: «Нет, я не ел».
Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрёт. Я этого боюсь».
Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко». И все засмеялись, а Ваня заплакал.
Что на самом деле будет, если проглотил косточку, — рассказали в этой статье.
Педагогическая составляющая — на поверхности: родители вывели шалуна на чистую воду, так что он признался сам (про то, как они это сделали, ещё поговорим с психологом чуть ниже). Но современному человеку трудно понять, почему довольно большой мальчик никогда не ел слив, почему мать «спровоцировала» ребёнка, оставив фрукты на виду, зачем пересчитывала два раза…
Может, сливы были дорогой редкостью?..
…И детям действительно не разрешали есть вдоволь этих фруктов?
«На территории Руси слива появилась еще до монгольского нашествия (косточки, найденные в Великом Новгороде, датируются XI в.). Сливы упоминаются в Домострое (XVI в.) и Росписях кушаньям — солёные, сушёные, в патоке.
При царе Алексее Михайловиче в XVII в. из Западной Европы привезли и посадили в Измайловском царском саду саженцы крупноплодной сливы. Она прижилась и перекочевала в дворянские сады. Но до XIX в. сливу не выращивали массово как товарную культуру, для прибыли.
К середине XIX в., когда рацион жителей страны стал более разнообразным, слива стала занимать около 5 % плодовых насаждений в центральной России. Например, в Смоленской губернии произрастала 61 тыс. сливовых деревьев — фрукт мог оказаться на столе любого россиянина. И не только по праздникам.
Но потребление фруктов в целом было значительно ниже, чем сегодня. Так, по данным на начало XX в., средний горожанин потреблял лишь 5 кг фруктов в год (сегодня мы в среднем едим более 60 кг в год).
Таким образом, сезонная слива не была редкостью, и герои Толстого, скорей всего, имели возможность свободно приобрести её».
В «Косточке» не говорится о сословии и достатке семьи: можно только догадываться, что эти люди не бедствуют: мать купила сливы на десерт. Этот же факт с большой вероятностью указывает, что семья городская. А поведение родителей говорит, что это люди образованные, как минимум семья чиновника или представителя интеллигенции. Уклад такой семьи, в том числе вопрос фруктов, описан в биографическом произведении (и тоже с воспитательным посылом) «Детские и школьные годы Ильича» Анны Ульяновой. Время — на десятилетие позже создания «Косточки»: 1880–1885 гг.
Не исключаем идеализации, но из рассказов видно, что в городской семье со средним достатком не водилось строгих ограничений на фрукты — в сезон дети их получали свободно:
«Лакомились мы вволю ягодами и фруктами. Но это происходило не беспорядочно, известная дисциплина была и тут. Так, нам разрешалось, когда яблоки поспевали, подбирать и есть так называемую «падаль», то есть упавшие на землю, подточенные червём яблоки, но с деревьев мы не срывали. Затем был известный порядок: с каких деревьев есть раньше — скоропортящиеся сорта, — а какие собирать для варенья и на зиму. И в результате мы ели вдоволь в осенние месяцы, и у нас хватало на всю зиму. […] Точно так же и с ягодами: нам указывались гряды клубники, или части малинника, или вишнёвого лесочка, где мы могли «пастись», оставляя нетронутыми более поздно созревающие или предназначенные на варенье части ягодника. […] Мать наша умела поддерживать дисциплину, никогда излишне не стесняя нас».
В «Косточке» не говорится, когда происходило действие. Можно только предположить, что это конец лета — начало осени, так как основная масса свежих ягод и фруктов была сезонной. Ярко описывает фруктовое изобилие Иван Шмелёв в «Лете Господнем»:
«”С яблочными духами чаёк пьем!” — подмигивает Крапивкин и подаёт мне большую синюю сливу, треснувшую от спелости. […] Между рядками арбузов на соломенных жгутиках-виточках по полочкам, над покатыми ящичками с отборным персиком, с бордовыми щечками под пылью, над розовой, белой и синей сливой, между которыми сели дыньки, висит старый тяжёлый образ в серебряном окладе, горит лампадка. Яблоки по всему лабазу, на соломе. От вязкого духа даже душно».
И яблоки покупали не на вес, а мерами (объём — 26,24 л): «В Павлове у нас яблока… пятак мера! — говорит Трифоныч». Действие этого во многом автобиографического романа — конец 1870-х, близко к дате создания «Косточки». Для сравнения: 5 копеек тогда стоил килограмм пшеничного хлеба (цены 1870 г. в Симбирске).
В разных источниках также упоминаются оранжереи, в которых выращивали несезонные и экзотические фрукты, овощи, цветы и даже грибы, но дело это было весьма затратное и хлопотное. Соответственно, такие фрукты и ягоды были для ограниченного числа людей и стоили весьма дорого. А пока длилось сезонное изобилие, старались заготовить впрок как можно больше:
«Обилие фруктов и в особенности ягод было такое, что с конца июня до половины августа господский дом положительно превращался в фабрику, в которой с утра до вечера производилась ягодная эксплуатация. Даже в парадных комнатах все столы были нагружены ворохами ягод […]. В это же время в тени громадной старой липы […] варилось варенье, для которого выбиралась самая лучшая ягода и самый крупный фрукт. Остальное утилизировалось для наливок, настоек, водиц и проч. Замечательно, что в свежем виде ягоды и фрукты даже господами употреблялись умеренно, как будто опасались, что вот-вот недостанет впрок».
Кто и зачем ест сезонные и локальные овощи и фрукты — читайте в статье.
Это отрывок из «Пошехонской старины» М. Салтыкова-Щедрина. Похожую картину видим ещё раз в «Господах Головлёвых», а до этого — в «Старосветских помещиках» Гоголя. «…старина» — повесть сатирическая, поэтому заготовительский угар Анны Павловны нужно воспринимать как преувеличение, насмешку над общепринятым. Однако и здесь скупая маменька, держащая 8 детей впроголодь, в сезон позволяет им есть фрукты каждый день:
«В семействе нашем царствовала не то чтобы скупость, а какое-то непонятное скопидомство. […] Зимой нам давали полакомиться очень редко, но летом ягод и фруктов было такое изобилие, что и детей ежедневно оделяли ими».
«Любимчикам» перепадают двойные порции фруктов и даже оранжерейные персики, а ведь каждый плод, даже порченый, здесь тоже посчитан хозяйкой.
В «Пошехонской старине» описываются события времен крепостного права (отменено в 1861 г.), однако ситуация с сезонностью фруктов и их заготовкой не сильно поменялась к 1870-м.
Но даже учитывая эти факты, можно сказать, что версия о дороговизне или редкости слив в средней полосе России (где жил и работал Толстой) маловероятна.
Может, сливы считали вредными для детей?
Вторая половина XIX в. — эпоха относительно просвещённая. Уже больше столетия образованное дворянство пользуется педагогическими трактатами Локка и Руссо, как продолжение — работы Н. И. Пирогова и самого Льва Николаевича, «здравыя мысли» подают из-за рубежа викторианские наставники вроде Д. Г. Роэ. Идеи хорошо дополняют друг друга: воспитание идеального человека и гражданина видится в развитии здорового тела, высокой нравственности и подходящем образовании.
Николай Пирогов — хирург по профессии и педагог по призванию — выделял два рода воспитания: общечеловеческое и специальное. До того как в ребёнке обнаружатся склонности и способности к профессии, он должен получать воспитание общечеловеческое. Его цель — научить «быть человеком», «с ранних лет подчинять материальную сторону жизни нравственной и духовной».
Почему, разбираясь во «вреде» слив для детей, мы заговорили о воспитании, педагогах, а не о рационе?
«Педиатрия как наука в России сложилась только к середине XIX века, потому что Европа в целом очень долго воспринимала детей после года как взрослых, только меньшего размера. С точки зрения, принятой на тот момент, десерты и вообще гастрономические излишества считались источником страстей, мешающих гармоничному — физическому и нравственному — развитию личности. Поэтому рацион и режим питания детей были отражением того же строгого подхода в воспитании: простая сытная пища без излишеств, по часам — «ешь, что дают».
Меню не отличалось разнообразием, и никакие фрукты, а тем более другие сладости не ели «от пуза», отсюда и подсчёт слив. Полагаю, что возможность выбраться в сад и беспрепятственно что-то «поклевать» с деревьев — это, скорее, исключение летнего дачного времени».
Учебник гигиены Д. Г. Роэ (1890 г.) справедливо утверждал, что «несварение» и другие расстройства пищеварения вызывают неправильные продукты: сладости, орехи, изюм, абрикосы, персики и всё те же сливы. Полностью неверными его утверждения назвать нельзя: персики, абрикосы, нектарины и их родственница слива действительно способствуют работе пищеварительной системы, и у некоторых процесс идёт слишком бурно. Теперь добавьте сюда уровень медицины и фармацевтики — и складывается вполне понятная картина того времени: лучше не давать потенциально опасную еду совсем, чем лечить потом и тело, и душу.
Вполне логично предположить, что в рассказе Толстого совсем малышам сливы есть не разрешали — мало ли что. А подросшим детям десерт выдавали дозированно, в отведённые часы и в строгой последовательности: сначала щи и каша, потом сладости. Отсюда и почва для педагогической составляющей — подчиняй материальное нравственному: Ваня не удержался — проявил слабость духа, солгал — изменил нравственным установкам.
Судя по многочисленным мемуарам воспитанников и воспитанниц различных училищ, такая строгость к детям была нормой. Не потому что их не любили (мать в рассказе, скорее, пересчитывает сливы, чтобы убедиться — всем хватит понемногу и поровну), а потому, что готовили к дальнейшей отнюдь не «сахарной» жизни за пределами дома. Литература знает немало воспоминаний благородных девиц и кадетов о действительно жёстких условиях и рационах:
«Главное педагогическое правило, которым руководствовались как в семьях высших классов общества, так и в низших дворянских, состояло в том, что на всё лучшее в доме — на удобную комнату, на более спокойное место в экипаже, на вкусный кусок — могли претендовать лишь сильнейшие, то есть родители и старшие. Дети были такими же бесправными существами, как и крепостные». (Е. Водовозова «Дневники смолянки»).
Согласитесь, это не то, что видят наши дети, когда мы всеми правдами и неправдами подсовываем им ягоды, фрукты и — вдруг повезёт? — овощи.
«У детей повышенная потребность в энергии, поэтому они могут активно использовать полученную из сладостей глюкозу. Но в этом случае важна культура питания и дисциплина, которая формируется из главного правила, что сладкое — после еды, а не вместо неё.
Обучение детей здоровому питанию — это процесс, который требует терпения и последовательности, прежде всего, со стороны родителей. Привычка к здоровым продуктам прививается через демонстрацию новых вкусов, акцент на разнообразие и приготовление блюд. А лучшие варианты сладкого — это фрукты и ягоды, орехи, сухофрукты. При этом в рационе ребёнка должно быть достаточное количество белка и сложных углеводов, а образец поведения — родители — перед глазами».
Расскажите в комментариях, как вы решаете вопрос сладкого для своих детей — разрешаете всё, строго ограничиваете или выбираете более полезное вместе?
Может, сливы и ни при чём?
И вот тут дадим слово самому Льву Николаевичу. Можно долго спорить и по-разному относиться к его философии, произведениям, припоминать отношение к собственным детям. Но из песни слов не выкинешь: Толстой вошёл в историю педагогики с идеями о максимальной свободе в воспитании ребёнка, бережном отношении к гармонии, которой человек обладает от рождения. И это на фоне бесправия (см. воспоминания Водовозовой), практики принуждений и наказаний, вплоть до физических. В этом свете страшные слова отца, чтобы вывести маленького лгунишку на чистую воду, — весьма гуманная уловка. В ином семействе провинившегося бы оставили без сладкого, а то и похуже. А получилось, что Ваня сам себя наказал — страхом и стыдом. Заметим, что дразнить и стыдить его дополнительно никто не стал: видно, что ребёнка простили, так как урок был усвоен. И не важно, сливы были отправной точкой или другие лакомства, — главное, что идея честности перед собой и окружающими, а также умения прощать донесена и до читателя.
Конечно, с точки зрения современной психологии, отец мог бы решить проблему и поделикатнее.
«Мне кажется воспитательный момент и суть рассказа хорошие: не страшно, что взял, плохо, что соврал. Но сама форма, запугивание смертью может порождать страхи и мифы о той же еде в данном контексте. Ничего страшного в проглатывании косточек для организма нет, но сцена происходит за столом, при всей семье, что повышает напряжение.
Такие проблемы лучше решать, заранее проговаривая правила для детей, например: «Тут на всех, мы съедим после обеда». А так непонятно изначально: сливы на столе, а интереса к ним проявлять нельзя… У малыша по умолчанию нет знания социальных правил, если он с этим раньше не сталкивался. Поэтому важно объяснить, что и как принято. Обозначить последствия без запугивания и стыда, например: «Если съесть не вовремя, тайком, то за обедом тебе достанется меньше или не достанется вообще».
В случае обманов со стороны детей более бережным был бы разговор тет-а-тет про то, что врать нехорошо: «Сейчас так получилось, ничего, ты не знал. Но в следующий раз скажи заранее, чтобы можно было исправить».
И всегда можно подойти ко взрослому, чтобы решить проблему. Так возможно выстраивание доверительного контакта с ребёнком».
Собрали разные страхи перед продуктами и узнали, как с ними бороться, — читайте в этой статье.
А были ли в вашей жизни подобные случаи или небылицы, которые рассказывали взрослые о фруктах и сладостях вообще? Например, моя бабушка в шутку говорила, что родинки — это излишек шоколада проступает. Поделитесь в комментариях своими историями.
